«Если Вы читаете это, значит это предупреждение именно для вас. Каждое слово, которое вы прочитаете, бессмысленно — вы просто тратите напрасно очередную частичку своей жизни. Неужели вам больше нечего делать? Неужели ваша жизнь настолько пустая и серая, что вы даже не можете найти, чем занять себя в свободное время? Неужели вы прочитали все, что хотели прочитать? Неужели вы подумали обо всем, о чем хотели подумать? Немедленно отправляйтесь на улицу. Найдите себе особу противоположного пола. Прекратите совершать дурацкие покупки и завязывайте с мастурбацией. Увольтесь с работы. Начните драку. Докажите, что вы живы. Если вы не начнете действовать, то так и проживете свою никчемную жизнь. Я вас предупредил… Тайлер».

---

К. и Д. дергаются и смеются, когда я их стригу, со словами:
- Аааааахахахаха, не смеши меня! Дай я успокоюсь! Аааааахахаахаха, я не могу так! ... ну все, наголо.

Надо папу подстричь. Посмотреть, как оно с ним.

@темы: Из разговоров

---

Минское шоссе. Выезд из города. При перестройке в крайнюю левую я оборачиваюсь и вижу, как Опель с девушкой за рулем, следующий в правой от нас полосе, перестраиваясь, не видит наш УАЗ!
- Эээээу, ты куда, овца, едешь?! Совсем дороги не видишь! - восклицаю я, при чем сидя на пассажирском сиденье.
- Ты только двери не открывай сейчас, - флегматично заявляет папа за рулем.
Я несколько растерялась, но потом поняла, что это отголоски нашей поездки в Рязань. Тонко!

***

- Маска для лица. Отварите яблоки в молоке, разомните их там же, кашицу нанесите на лицо.. - читает мама журнал садоводства.
- Что, даже не остудив?! - восклицаем мы с братом.
Дальше вкуснее.
- Ммм, морковная икра. Лук, морковь, чеснок, масло... надо приготовить!
- Икра из моркови? И такое есть?
Брат на этот раз слушал музыку и, сняв наушники, уловив лишь часть нашего диалога..
- Как так? А разве есть икра у мор...

- Конечно есть! - отойдя от смеха, говорю я и начинаю импровизировать, - сначала ты заводишь морковь, выпускаешь в горной реке, когда она идет на подъем на нерест, вылавливаешь ее на порогах и собираешь икру!
- А потом горячей кашицей на лицо!

@темы: Из разговоров

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Филевский парк. Такой знакомый с детства и такой новый сейчас, по прошествии 10-15-ти лет с моих детских прогулок там.
Теперь здесь убирают листву по осени, выложили плиткой, заасфальтировали тропки, организовали велосипедные дорожки, поставили детские площадки у белочных кормушек, прокаты велотехники у входов, мангалы на полянах.
Так вот подробнее о велопрокате.
- Документы, пожалуйста, - слышу я голос. Голос слышу, а сами слова разбираю с трудом в связи с сильным акцентом говорящего.
- Студенческий в залог можно?
- Нет. Либо паспорт, либо водительские права, - я продолжаю вести разговор, в соответствии с интуицией, но не с услышанным, а точнее - неуслышанным.
- Держите права.
Минутная пауза: "Это точно ваши права?"
- Да, конечно.
- Вы не похожи.
- Как так? Я это. Вот студак, вот проездной,вот пропуск в универ, вы можете проследить эволюцию моего лица и согласиться с тем, что права - мои.
Ещё минута: "Вы нигде не похожи!"
- Ладно, а паспорту вы поверите?

Я слетела с велосипедной дорожки на скорости - на повороте. Я решила, что сумею вывести велосипед из поворота на одной руке. В общем, нет. Вспахала в песке траншею, который оказался в моих кедах. Но движение не прекратила и успешно выехала обратно на дорожку.

При возврате велосипеда: "Вот! А теперь вы похожи на себя!"

---

Перехожу дорогу. Пропускает BMW X5. На переходе меня обгоняет пара ребят на велосипедах. Лет по 11-13. Доносится реплика из разговора:
- Когда вижу мужчину за рулем дорогой машины, я говорю: нализал!
Мелкие шарят

@темы: Из разговоров

---

Разрисованная вуаль. 2006.

Вы все время думаете, что мужчина любит вас намного безумнее, чем есть на самом деле.

Глупо искать друг в друге свойства, которыми мы не обладаем.

- Любопытно, что она нашла в вас?
- Она говорит, что я хороший парень.

- Матушка! Я умираю?
- Что вы, дитя мое! Придет же такое в голову! Возможно, вы в положении.

- А ещё вам хотелось быть с мужем.
- Но... это мой долг.
- Долг - это мыть руки перед едой. Не более.

@темы: Фильмы

---

- Молодая пара мимо прошла. Молодой человек очень приятный!
- Угу.
- Обратила внимание?
- Неа. Я смотрела на другую пару. Выдающуюся. Плотно обтянутую. При каждом шаге колыхающуюся.
- Оу...
- Обратила внимание?

***

- Коооль, смотри, я кашу сварила! Моя первая полноценная каша. Даже вкусная!
- Для Джаза?
- ... для Дениса!

@темы: Из разговоров

---

Какое счастье, что мои музыкальные вкусы и вкусы строителей в соседней квартире - схожи до 95%.
Иначе реп или шансон, так же на максимальной громкости днем и поздним вечером - были бы равносильны пушечным залпам. Как на салюте 9-го мая 365 дней в году.

---

Экспресс в Марракеш. 1998.

Жизнь проходит, а молодость уходит.

Учись и тренируйся - вот в чем секрет.

@темы: Фильмы

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Шапито-шоу. 2011.

Ты - самый страшный человек, которого я встречал в своей жизни! Я жил совершенно нормально, мне не нужно было ничего! Как я мог тебе поверить? Зачем ты появился в моей жизни? Зачем, почему?
Давай сделаем так, как будто мы никогда не были знакомы.

Не стоит смешивать два мира. Реальный и вымышленный. Просто реши для себя, в каком жить.

***

- Зачем тебе лупа?
- Лупа - друг юната!

***

- И какой же у вас ник в ЖЖ?
- А у меня нет ЖЖ! Это отвлекает от революции.

***

Я был везде. Я не нашел ни одного, кто не был бы моим другом.

***

Понравилась/разонравилась, влюбилась/разлюбила - это все ненастоящее.

***

- Я ужасно вчера себя вела?
- Честно говоря, это я тебя вел.

***

Жук-олень. Так и я. Все кусаю, кусаю. А сам мертвый давно.

@темы: Фильмы

---

Д.Дерри. "Синее платье".

Монстры округа Мэдисон.

***

Пригладила волосы пятерней, "расческой морских русалок".

***

Он не может отделаться от мысли, что жизнь заканчивается больничной палатой и смертью. Трагедия неизбежна. И зародыш этой трагедии каждый, видимо, носит в себе.

***

Гормоны. Женщины запоминают, в каком магазине они купили пару туфель, но не помнят к нему дорогу. Да, общаться с другими людьми они умеют лучше, что есть, то есть - иностранные языки учат быстрее, внешность и мимику собеседника запоминают сразу, но, глядя на план города, теряют всякую ориентацию в пространстве: их глаза беспомощно бегают по названиям улиц, как по узорам персидского ковра. Дайте мужчине немного эстрогена, женского гормона, и он мгновенно начнет путать "право" и "лево", зато станет лучше говорить и внимательнее слушать.

***

Не выходи из дома без денег и ключей, когда идешь на свидание. Ты же не знаешь, чем оно закончится!

@темы: Книги

---

Ф.Искандер.

Детство Чика.

Чик всегда проверял остроты, которые слышал или вычитывал из книг. Как сливки в молоке, так и смешное в человеческом языке самое вкусное.

Созвездие козлотура.

Я думал о том, что наше время создало странный тип новатора, или изобретателя, или предпринимателя, как там его ни называй, все равно, который может много раз прогорать, но не может до конца разориться, ибо финансируется государством. Поэтому энтузиазм его практически неисчерпаем.

***

Юнцы скучно шумели порожняком своей молодости.

Школьный вальс, или энергия стыда.

Однажды на улице я услышал затейливую песенку , зарифмовывающую начало таблицы умножения:
Одиножды один -- приехал господин. Одиножды два -пришла его жена. Одиножды три -- в комнату вошли.
И так дальше. Картина супружеской жизни, совершенно лишенная какого-либо чувственного содержания, двигалась согласно цифровому нарастанию к своему суровому, бессловесному завершению и на счете, кажется, десять должна была завершиться отъездом этого таинственного господина.

***

Интересно, что в детстве, если уж женская красота воспринималась как красота, то это восприятие для меня лично сопровождалось каким-то ощущением стыда за ее обнаженность. Наряду с любопытством и приятностью вида красивого лица было еще какое-то не до конца уловимое ощущение, но оно было. Отчасти это ощущение можно назвать чувством неловкости, неподготовленностью окружающей среды, ее недостаточной праздничной настроенностью для восприятия красоты, словно красивые женщины должны появляться на улицах только в большие праздники -- Первого мая, 7 ноября, в Новый год.
Отчасти это было ощущение некоторой ранимости красивого женского лица, словно оно сделано из другого материала, чем обычные лица, и связанное с этим желание как-то прикрыть его, накинуть что-нибудь на него вроде платка (уж не чадролюбивые ли гены моих предков тосковали во мне). Но еще один оттенок, по-видимому, связанный с моими чадролюбивыми стремлениями и, может быть, этот оттенок и был главным, а именно -- ощущение того, что красота связана с какой-то великой тайной, которую нельзя обнажать.

***

Сейчас я думаю, что в этом маленьком эпизоде сказалось некое коренное свойство моей натуры, которое заключается в склонности, уходя, уходить целиком. Это очень неудобное и для меня и для окружающих свойство. Зная, что я, уходя, буду стремиться уходить целиком, я в отношении с людьми проявляю слишком большую терпимость, что поощряет некоторых из них выращивать свое вкрадчивое хамство в сторону моей терпимости. Нет, чтобы сразу же приостановить вкрадчивое хамство или, во всяком случае, отвернуть его от моей терпимости и дать ему расти в свободном направлении, я долго терплю, что воспринимается хамством как награда за высокое качество своей вкрадчивости.
Но в один прекрасный день, когда вкрадчивое хамство уже успело вырастить на подпорках моей терпимости неплохой урожай баклажанов, помидоров и других не менее полезных огородных культур, я неожиданно для хамства, привыкшего к оседлости (от слова оседлать) возле моих подпорок, я, значит, неожиданно для хамства трогаюсь с места, забирая с собой все свои подпорки, и устраиваюсь в безопасной для этого хамства местности.
-- Подожди, объяснимся! -- кричит мне вслед покинутое хамство, но я не останавливаюсь, а оно не может бросить свое хозяйство, отчасти обрушившееся и осевшее после моего ухода.
-- Подожди, объяснимся! -- кричит хамство, но в том-то и удовольствие -- уйти от хамства, не объясняясь. Мне даже кажется, что сама сила моей терпимости долгое время питалась надеждой дать хамству достаточно раскуститься, обвиснуть плодами, а потом неожиданно покинуть его, не объясняясь.
Некоторое время я благодушно наслаждаюсь сиротскими стенаниями покинутого хамства. Но, видно, я слишком затягиваю это наслаждение. Никогда не надо слишком затягивать удовольствие, потому что тот, кто его нам отпускает, тоже следит за этим. И если иногда нам удается продлить его, пользуясь тем, что и тот, кто следит за правилами пользования отпущенного нам удовольствия, тоже иногда зазевывается, доставляя себе непозволительное для следящего удовольствие поротозейничать, то и он за это рано или поздно получает взбучку, потому что и над следящим за нами есть следящий за всеми следящими. Так вот, следящий за нами, получив от него взбучку, в свою очередь, обрушивает свой гнев на нас и прерывает наше неправомерно затянувшееся удовольствие соответствующим наказанием.
Во всяком случае, я, мысленно наслаждаясь сиротскими стенаниями покинутого хамства, иногда, очнувшись обнаруживаю, что по посоху моей терпимости уже вьются робкие плети нового растения с нежными антеннками усиков, с мохнатенькими листиками, в сущности, так непохожими на позднейшие плоды хамства, как желтенькие звездочки весенней завязи непохожи на осенние, тяжелозадые тыквы. Ну, как отщелкнешь эту робкую плеть! Подождем, посмотрим, а вдруг что-нибудь хорошее получится...

***

Как? — могут удивиться некоторые ценители литературы, — тебе понравился холоп и раб Савельич? Да, именно Савельич мне понравился больше всех, именно появления его я ждал с наибольшей радостью. Более того, решаюсь на дерзость утверждать, что он и самому автору, Александру Сергеевичу, нравился больше всех остальных героев.
Дело в том, что рабство Савельича — это только внешняя оболочка его сущности. Во время чтения «Капитанской дочки» мы это все время чувствовали, и потому его рабская должность, если можно так сказать, нам никак не мешала. Что же в нем было прекрасного, заставлявшего любить его вопреки ненавистному нам рабству и холопству?
Была преданность . Величайшее чувство , красоту которого Пушкин столько раз воспевал в стихах . Ненасытный, видно, так голодал по этому чувству особенно в его материнском проявлении, что, посвятив столько стихов своей няне Арине Родионовне, он решил и в прозе, уже в облике Савельича, создать еще один образ материнской преданности.
Из этого, разумеется, не следует, что мать поэта вообще никакого материнского чувства к нему не проявляла. Наверное, проявляла, но недостаточно. А для поэта лучше и здоровее, когда его совсем не любят, чем когда ему перепадают крохи любви.
Савельич — это то чувство , которое всю жизнь Пушкин так ценил в людях. И, наоборот, предательство, коварство, измена всегда заставляли его или в ужасе бежать, или корчиться с пристальным отвращением. Наверное, страшнейшей казнью для поэта было бы, связав по рукам и ногам, заставить его, бессильного вмешаться, наблюдать за картиной предательства.
В образе Савельича Пушкин устроил себе пир, который не всегда мог позволить себе в жизни. Тут преданность выступает во всех обличиях. Преданность — готовность отдать жизнь за жизнь барчука. Преданность — готовность каждую вещь его беречь, как собственную жизнь и даже сильнее. Преданность, творящая с робким человеком чудеса храбрости. И, наконец, преданность, доходящая в своем ослеплении до того, что Савельич затевает с Пугачевым разговор о злосчастном зипуне, когда его любимец находится на волоске от виселицы.
Но Пушкину мало и этого. Комендант Белогорской крепости предан царице точно так, как Савельич своему барчуку. Жена коменданта, такая же ворчливая, как Савельич, сама предана до последнего часа своему мужу, как предан своему барину Савельич. То же самое можно сказать о Маше и о юном Гриневе. Одним словом, здесь торжество преданности.

***

То, что мы собираемся делать завтра, делает нас сегодня такими или иными людьми.

***

Человек не хочет мириться с мыслью, что мир сиротливо материален.

Кролики и удавы.

Королева с немалым женским любопытством оглядела Находчивого. Ей понравилась его приятная внешность и горячие быстрые глаза. В нем было что-то такое, отчего ей захотелось родить маленького быстроглазого крольчонка.
***

Кстати, суть Таблицы Размножения заключалась в том, что кролики, размножаясь с опережением удавов, уменьшают риск каждого отдельного кролика настолько, насколько кроликов будет больше, чем удавов. Из этой таблицы следовало, что в будущем шанс встретиться с удавом у каждого кролика станет, уменьшаясь, стремиться к нулю и в конце концов достигнет его и даже превзойдет! Поэтому кролики очень любили размножаться.
***

Печальными и вместе с тем проницательными глазами следил Задумавшийся за окружающей жизнью. А точнее сказать, проницательными и именно потому печальными глазами следил Задумавшийся за окружающей жизнью.

***

Вот комар зазевался и слишком низко пролетел над Лягушачьим Бродом, и его схватила лягушка. А там лягушка зазевалась, и ее копьем клюва пронзила цапля. А там цапля, завистливо глядя на другую цаплю, глотающую лягушку, зазевалась, и ее в свою ужасную пасть затолкал крокодил. А там туземцы сумели поймать в сетку зазевавшегося крокодила, после чего, разрубив его на аппетитные (как им казалось) куски, погрузили в лодку и переправились на тот берег. Но не успели они доплыть до своей деревни, как одного из них, слишком низко наклонившегося над водой, сумел выхватить из лодки другой крокодил.
-- И это они называют жизнью, -- сказал Задумавшийся, кивая сидящему рядом с ним Возжаждавшему.

***

Младой удав попытался оправдаться, говоря, что его кролики в отличие от тех периферийных не занимались любовью, а, наоборот, думали вместе, что далеко не одно и то же.
-- Одно и то же, -- шипели возмущенные удавы.

***

Смелость слишком часто бывает следствием чувства обесцененности жизни, тогда как трусость всегда следствие ложного преувеличения ее ценности.

***

Одним словом, всех можно понять, если есть время и охота.

Стоянка человека.

-- А правда ли, -- спросил один из застольцев у него, -- что ваша жена была необыкновенной красавицей?
-- Это была гремучая змея, -- ответил Виктор Максимович и после небольшой паузы добавил: -- но с глушителем, что делало ее особенно опасной.

***

Не правда ли, странно мы устроены? Человек, которому причиняют слишком большую боль, делается похожим на животное, и мы с особенной силой чувствуем к нему жалость. И точно так же животное, которому причиняют слишком большую боль, начинает напоминать нам человека, и мы с особенной силой чувствуем к нему жалость.

***

Поразительней всего в его рассказах -- простодушная откровенность. Идеология -- страшная вещь, и мы ее недооцениваем. Обычно мы считаем, что она навалилась и заставила. Правильно -- навалилась. Но идеология, разделив людей на исторически полноценных и неполноценных, разрушила в человеке универсальность и цельность нравственного чувства. Его заменяет ничтожный рационалистический расчет, по которому своих следует любить и жалеть, а чужих надо ненавидеть и держать в страхе.
Образно говоря, по идеологии получается, что если рабоче-крестьянская старушка переходит улицу, ей надо помочь. А если буржуазная старушка переходит улицу, ей нельзя помогать. Но идеологизированный человек, то есть человек с разрушенным нравственным чувством, вообще никакой старушке не будет помогать. И если б его поймали на том, что он не помог перейти дорогу пролетарской старушке, он бы сказал: "Я ей не помог, потому что в тот момент она мне показалась буржуазной старушкой".

***

Все что было пережито, жито, жатва на века. Пережито, значит, жито, перемелется - мука.

***

-- В юности ребята часто мне говорили, что лучший способ познакомиться с девушкой -- это взять лодку на прокатной станции, подойти к пляжу, и обязательно какая-нибудь девушка, купающаяся поблизости, попросится в лодку. Ты ей помогаешь перелезть через борт, катаешь, и, пожалуйста, у тебя появляется романтическая подружка.
И вот, поверьте мне, я за одно лето примерно пятьдесят раз брал лодку, подходил к пляжу, и ни разу хотя бы мало-мальски приличная девушка не попросилась ко мне в лодку. Пару раз просились, но это были такие крокодилицы в своей надводной части, что знакомиться с их подводной частью просто было боязно. И я до сих пор не могу понять, почему я, ни в чем не уступая нашим ребятам, каждый раз терпел крах. Можете вы мне ответить?
А я ему отвечаю, как в анекдоте:
-- А что тебе мешало рассказывать своим приятелям, каких очаровательных девушек ты катал в своей лодке?

***

В другой раз утром иду в институт, что со мной случается крайне редко, прохожу возле него и вижу -- солидная горсть мелочи лежит у него в шапке.
Я кладу пару монеток ему в шапку и говорю:
-- Неплохой урожай с утра.
-- Нет, -- отвечает он, -- это я сам насыпал для возбуждения милосердия клиентов через мнимое милосердие других.
Какой психолог! Я его просто расцеловал.

***

Да, это был один из тех редчайших людей, которые в клетку с человеком всегда входят без оружия!

***

Для меня ввинчивать лампочку в патрон все равно что выполнять ритуал чуждой мне веры. А они, проклятые, перегорают с быстротой спички. А вбивать гвозди в стены? Что за унылое занятие! Как сказал, кажется, Олеша: вещи не любят меня. Добавлю к этому -- и я не люблю вещи. Зато идеи любят меня, и я люблю идеи. Человеку свойственно обращаться к тому, что его любит...

***

Страшная вещь -- оскорбленный идеализм.

***

Пол, надо было еще до него добраться, наконец выскребли и вымыли. Под слоем многолетней грязи, как на раскопках, обнаружили великолепный паркет. Мебель была протерта, стены очищены от рыболовецких сетей паутины вместе с усохшими трупиками уловов, а книги стопками уложены возле книжных шкафов.

***

Или у художника нет таланта, или у модели нет лица.

***

Парадокс воспитания состоит в том, что хорошо поддаются воспитанию как раз те, что не нуждаются в воспитании.

***

Счастье -- плохой наблюдательный пункт.

***

-- Духовно развитая личность наибольшую требовательность всегда предъявляет к самой себе. Чем дальше от нее человек, тем снисходительней она к его недостаткам. Отсюда и вечная драма духовно развитой личности с близкими людьми. Ведь к ним она относится, как к себе или почти как к себе. А они этого не выдерживают. Они этого тем
более не выдерживают, видя, как она снисходительна к далеким.

***

Если человек, как скотина, сирет на твой хлеб-соль в твоем доме, или убей его или убей себя! Зачем жить!

***

Когда на юг приезжает интеллигентная женщина, она на третий день идет с ворохом писем по улице и спрашивает, где почта. А когда приезжает неинтеллигентная женщина, она на третий день ковыляет по улице и спрашивает, где бы купить простоквашу, чтобы обмазать обгоревшее тело. И таких множество.

@темы: Книги

---

Ванильное небо. 2001.

- Больше не поступай так. А то я подумаю, что вступил в брак.
- Ооо, не произноси этого слова: "брак"! А то больше не затрахаю до смерти и не сварю суп.

- Дж.Дж. - мой друг. Порой мы спим вместе.
- Дж.Дж. - дама моего сердца, твоя - подстилка!

Без горечи, детки, сладость пресна.

Каждое мгновение - ещё один шаг, чтобы изменить свою жизнь.

Ты не думал о том, что когда спишь с кем-то - тело само обещает!

Мои сны - ехидные твари.

Каков ответ на 99 вопросов из 100? Деньги!

Я не могу себя видеть. А сегодня встаю, и - о чудо! - волосы лежат как надо.

София хороша, но в мире такая не одна. Близка, но параллельна, не пересечься.

Мое дело - увертюра.

Мелочи... и нет ничего важнее.

Смертность как лекарство от скуки! Не хочу такого будущего!

Что такое счастье? Жить настоящей жизнью. Мечтать не нужно.

@темы: Фильмы

---

Т.Драйзер. "Титан".

Как много говорилось вокруг о высокой нравственности , как превозносились добродетели и порядочность, как часто воздевались к небу руки в праведном ужасе перед теми, кто нарушил седьмую заповедь или хотя бы был заподозрен в нарушении таковой! Фрэнк не принимал таких разговоров всерьез. Он и сам уже не раз нарушал эту заповедь. То же самое делали и другие молодые люди. Правда, уличные женщины претили ему. В соприкосновении с ними было много низменного и гадкого. На первых порах ему нравился мишурный, вульгарный блеск "веселых домов". В их роскоши был известный размах: красная плюшевая мебель, шикарные красные портьеры, безвкусные, зато оправленные в дорогие рамы картины и, прежде всего, сами обитательницы, здоровые и сильные или же чувственные и флегматичные, - женщины, которые (по выражению его матери) "подстерегали" мужчин. Выносливость их тела и похотливость души, способность с показной ласковостью и радушием принимать одного мужчину за другим - все это вначале изумляло Фрэнка, но вскоре стало вызывать в нем отвращение. К тому же они были тупы. От них нельзя было услышать ни одного живого слова. И подумать только, ничего другого они делать не умели. Он мысленно рисовал себе их тоскливое пробуждение после угарных ночей, отвратительный осадок в душе, который лишь отчасти могли рассеять сон и жажда наживы. И Фрэнку, несмотря на его молодость, становилось грустно. Ему хотелось лизости, в которой было бы больше интимного, утонченного, оригинального, личного.

***

Не тревожьтесь об этом. Люди думают о нас то, что мы хотим им внушить. Мне неприятно, что вы так сухо говорите со мной.

***

Примечательно, что христианский мир путем какого-то логического ухищрения пришел к выводу, что не может быть иной любви, кроме той, которая освящена традиционным ухаживанием и последующим браком. "Одна жизнь - одна любовь" - вот идея христианства, и в эти узкие рамки оно неизменно пытается втиснуть весь мир. Язычеству были чужды такие представления. В древнем мире для развода не надо было искать каких-то особых причин. А в мире первобытном единение полов предусматривалось, видимо, лишь на срок, необходимый для выращивания потомства. Семья новейшего времени, без сомнения, одна из прекраснейших в мире институций, если она зиждется на взаимном влечении и близости. Но из этого еще не следует, что осуждению подлежит всякая другая любовь, не столь счастливая и благополучная в конечном итоге. Жизнь нельзя втиснуть ни в какие рамки, и людям следовало бы раз навсегда отказаться от подобных попыток. Те, кому повезло заключить счастливый союз на всю жизнь, пусть поздравят себя и постараются быть достойными своего счастья. Те же, кому судьба его не даровала, все-таки заслуживают снисхождения, хотя бы общество и объявило их париями. Кроме того, вне всякой зависимости от наших суждений и теорий, в силе остаются основные законы природы. Однородные частицы притягиваются друг к другу. Изменения в характере и темпераменте неизбежно влекут за собой и перемены во взаимоотношениях. Правда, одних сдерживает догма, других - страх. Но находятся люди, в которых мощно звучит голос природы, и для таких не существует ни догмы, ни страха. Общество в ужасе воздевает
руки к небу. Но из века в век появляются такие женщины, как Елена, Мессалина, Дюбарри, Помпадур, Ментенон и Нелл Гвин, указывая путь к большей свободе во взаимоотношениях между мужчиной и женщиной, чем та, что ранее считалась дозволенной.

***

А к этому времени у него выработалась особая деловая мораль, мораль финансиста. Он считал недопустимым красть лишь в том случае, если подобный акт стяжания или наживы так и назывался кражей. Это было неблагоразумно, опасно, а следовательно - дурно. Могло случиться, что способ приобретения или наживы вызывал сомнения и порицания. Этика, в представлении Каупервуда, видоизменялась в зависимости от обстоятельств, чуть ли не в зависимости от климата.

***

Литература, если не говорить о классиках, дает нам представление только об одном типе любовницы: лукавой, расчетливой искусительнице, чье главное наслаждение - завлекать в свои сети мужчин. Журналисты и авторы современных брошюр по вопросам морали с необычайным рвением поддерживают ту же версию. Можно подумать, что господь бог установил над жизнью цензуру, а цензорами назначил крайних консерваторов. Меж тем существуют любовные связи, ничего общего не имеющие с холодной расчетливостью. В подавляющем большинстве случаев женщинам чужды лукавство и обман. Обыкновенная женщина, повинующаяся голосу чувства и глубоко, по-настоящему любящая, не способна на коварство, так же как малый ребенок; она всегда готова пожертвовать собой и стремится возможно больше отдать. Покуда длится любовь, она только так и поступает. Чувство может измениться, и тогда - "ад не знает пущей злобы", но все же любовниц чаще всего отличают жертвенность, готовность безраздельно отдать себя любимому и нежная заботливость. Такие отношения, противопоставленные алчности законного брака, и причинили твердыням супружества более всего разрушений. Человек - будь то мужчина или женщина - не может не преклоняться, не благоговеть перед подобными проявлениями бескорыстия и самопожертвования. Они равны высоким жизненным призваниям, сродни вершине искусства, то есть величию духа, каковым прежде всего отличается прекрасное полотно, прекрасное здание, прекрасная статуя, прекрасный узор, - величию, которое и есть способность щедро, неограниченно дарить себя, излучать свою красоту.

***

Фрэнк Каупервуд недаром почти с первых дней спрашивал себя, зачем он, собственно, женился на ней. Теперь он уже не задавался такими вопросами, ибо считал неразумным копаться в ошибках и неудачах прошлого. Сожалеть о чем-то, по его мнению, было нелепостью. Он смотрел только вперед и думал только о будущем.

***

_Совесть_, которая терзает человека и нередко даже приводит его к гибели, никогда не тревожила Каупервуда. Понятия греха для него не существовало. Жизнь, с его своеобразной точки зрения, имела лишь две стороны - силу и слабость. Пути праведные и неправедные? Такое различие ему было неведомо. В его представлении все это было метафизическими абстракциями, раздумывать над которыми он не имел охоты. Добро и зло? Пустяки, придуманные попами для наживы. Что же касается благосклонного отношения общества или, напротив, остракизма, которому так часто подвергается человек, попавший в полосу несчастий, то что такое, собственно, остракизм? Разве ему или его родителям был когда-нибудь открыт доступ в избранное общество? Нет! А затем ведь вовсе не исключено, что после того как пронесутся эти бедствия, общество вновь признает его. Нравственность и безнравственность? Сущий вздор. Вот сила и слабость - это другое дело. Если человек силен, он всегда может постоять за себя и принудить других считаться с ним. Если же человек слаб, ему надо бежать в тыл, удирать с линии огня. Он, Каупервуд, был силен, знал это и всегда верил в свою счастливую звезду. Словно чья-то рука - он не мог бы сказать, чья именно, и это было единственное из области метафизики, что занимало его, - всегда и во всем ему помогала, все улаживала, хотя бы в самую последнюю минуту. Она раскрывала перед ним изумительные возможности. Почему он был наделен такой проницательностью? Почему ему так везло и в финансовых делах и в личной жизни? Он ничем этого не заслужил, ничем этого не оправдывал. Случайность?.. Но как тогда объяснить никогда не покидавшее его ощущение уверенности, его деловые "наития", внезапные и не раз им испытанные "побуждения" к действию? Жизнь - темное, неразгаданное таинство, но, как бы там ни было, ее составные части - сила и слабость. Сила одерживает победу, слабость терпит поражение. Теперь ему осталось лишь полагаться на свою быструю сообразительность, на точность расчетов, верность суждений, ни на что больше. И право же, Каупервуд, оживленный, развязный, холеный и щегольски одетый, с подкрученными усами, в тщательно выутюженном костюме, со здоровым румянцем на чисто выбритом лице, мог бы служить образцом неукротимой энергии и отваги.

***

Он сожалел, что между людьми возникают мелкие разногласия, приводящие к пререканиям, ссорам, враждебности и разрыву, но считал, что бороться с этим невозможно. Один человек перерастает другого. Взгляды людей меняются - отсюда перемены во взаимоотношениях. Что же до моральных устоев, то у одних они есть, а у других нет, и ничего с этим не поделаешь.

***

Если бы его спросили, что такое закон, Каупервуд решительно ответил бы: это туман, образовавшийся из людских причуд и ошибок; он заволакивает житейское море и мешает плавать утлым суденышкам деловых и общественных дерзаний человека. Ядовитые миазмы его лжетолкований разъедают язвы на теле жизни; случайные жертвы закона размалываются жерновами насилия и произвола. Закон - это странная, жуткая, захватывающая и вместе с тем бессмысленная борьба, в которой человек безвольный, невежественный и неумелый, так же как и лукавый и озлобленный, равно становится пешкой, мячиком в руках других людей - юристов, ловко играющих на его настроении и тщеславии, на его желаниях и нуждах. Это омерзительно тягучее и разлагающее душу зрелище - горестное подтверждение бренности человеческой жизни, подвох и ловушка, силок и западня. В руках сильных людей, каким был и он, Каупервуд, в свои лучшие дни, закон - это меч и щит, для разини он может стать капканом, а для преследователя - волчьей ямой. Закон можно повернуть куда угодно - это лазейка к запретному, пыль, которой можно запорошить глаза тому, кто пожелал бы воспользоваться своим правом _видеть_, завеса, произвольно опускаемая между правдой и ее претворением в жизнь, между правосудием и карой, которую оно выносит, между преступлением и наказанием. Законники - в большинстве случаев просвещенные наймиты, которых покупают и продают.

***

Годы, врожденная доброта и религиозные убеждения - он был квакером - располагали его к милосердию, но в то же время многолетние наблюдения, как позднее узнал Каупервуд, привели его к выводу, что большинство заключенных по натуре скверные люди. Как и Кендал, он всех их считал безвольными, ни на что не годными, подверженными различным порокам, и, в общем, не ошибался. Но при этом он сохранял свое старческое добродушие и отеческую мягкость в обращении, ибо, подобно
многим слабым и недалеким людям, превыше всего ставил человеческую справедливость и добропорядочность.

@темы: Книги

---

Кудряшка Сью. 1991.

- Ты должна это сделать. Мы же говорили об этом.
- Да, но это были слова. Говорить не том, что делать!
- Да, это верно. Но приходится делать, а не говорить.

Можно плакать и не быть грустным. А можно грустить, но не плакать.

- Мы не нарушаем законы.
- Иногда нарушаем.
- Да... но только нехорошие законы.

- Но она слишком симпатичная...
- Она очень умная.
- И симпатичная.
- Она спешила.
- И симпатичная.
- Она могла понять наш трюк.
- И симпатичная.

- Ваша семья религиозна?
- Да нет...
- Удивительно.
- Почему?
- Потому что вы - святая.

- Почему у тебя нет детей?
- Ну, я не замужем.
- О, дети появляются не из-за венчания. Они появляются прямо из...
- Да, но! Правильно начинать семью с венчания.

@темы: Фильмы

---

Г.Ару. "Лаура и Жаки".

О, ты знаешь... любой предлог хорош, чтобы подарить цветы хорошенькой женщине.

Как глупо! Все было так хорошо. У меня были две любимые женщины, каждая по-своему - жена и любовница. У Лауры тоже было двое достойных мужчин - муж и любовник. Итак? Если она меня бросит, она потеряет мужа. А я... буду внужден жениться на Ирэн... и искать новую любовницу. Да, ситуация осложняется.

Расстаться? По-хорошему? Настаетс такой момент, когда слишком поздно отрывать плющ от дерева, к которому он прирос: дерево от этого погибает. И плющ тоже.

@темы: Книги

---

Б.Акунин. "Черный город".

Керенский.

Должно быть, таким же морозным пламенем питается неистовство чертей, обитающих в буддийском Лотосовом Аду, где царит вечный холод.

— Совсем прохо ? — Поцокал языком , принимая саквояж и портплед. Однако не посторонился, загораживая Эрасту Петровичу вход во двор. — Не надо носичь в дом сторько зра. Пусчь останется тут.
Он был прав. Злобу лучше оставить снаружи, а то поселится в доме — трудно будет выгнать.

Он протянул конверт, Эраст Петрович, полагая, что рэнсю уже закончено, шагнул вперед.

Точный удар обжег ему спину и плечо.

— Ты что?! Мы ведь закончили!

— Мы заканчиваем, когда вы скажете «фусё», а вы этого не сказали, — засмеялся японец.

Он снова занес бич, и Фандорин быстро сказал:

— Всё, всё!

— О, как приятно побеждать! Бацу!

Это означало «штраф»: сорок четыре приседания, держа победителя на плечах.

Уговор есть уговор. Эраст Петрович сел на корточки, Маса зашел сзади, допятился до стены, лязгнул там чем-то и с торжествующим рыком запрыгнул на господина.

Поднимать плотно сбитого японца было тяжело. Штраф давался Фандорину с трудом. Он даже расстроился и пообещал себе как следует поработать с грузами. Ялтинское безделье не прошло даром.
— Уф, как же ты отъелся! — наконец не выдержал Эраст Петрович.
— Неправда, — с достоинством отвечал Маса. — Я мало ел. Не было аппетита. Очень переживал из-за нашей разлуки.
— Но ты стал тяжелее!
— Это потому что я держу вот это.
И слуга высунул из широкого рукава юкаты десятикилограммовый диск от штанги.
— Скотина, з-зачем ты это сделал? Я чуть не надорвался!
— Чтобы вы почувствовали, господин, как тяжело было мне из-за вашего недоверия. Почему вы не вызвали меня, когда у вас случилась неприятность? Я знаю: в Ярте что-то произошло. Иначе вы не задержались бы так надолго.

Если в программе физического самоусовершенствования 1914 года значилось «нимподзюцу», то в качестве духовной практики Фандорин решил освоить «Никки-до», «Путь Дневника».
Дневник ведут многие, как на Западе, так и на Востоке. Юные гимназистки записывают в заветную тетрадку свои сердечные переживания, прыщелобые студенты предаются ницшеанским грезам, семейные матроны ведут хронику детских болезней и салонных сплетен, писатели причесывают свои мысли ради посмертной публикации в предпоследнем томе полного собрания сочинений (в последнем, как известно, бывают «Письма»). Но человек, который во всяком занятии стремится отыскать способ подняться на более высокую ступеньку бытия, хорошо понимает: настоящий смысл ежедневных письменных излияний в том, чтобы развивать ясность ума и духа. Когда к дневнику (по-японски «никки») относятся подобным образом, это не просто бумагомарание, а Путь, и очень непростой. Посложней, чем квантовая теория, которой Фандорин посвятил весь 1913 год.
Никки положено вести ежедневно. Уважительных причин, по которым разрешалось бы сделать перерыв, не существует. Ни болезнь, ни горе, ни опасность оправданием не являются. Если ты оказался в пустыне без бумаги и кисти — скреби палочкой по песку. Если потерпел кораблекрушение и плывешь по морю на доске — води пальцем по воде.
Необычайно важен стиль, менять который ни в коем случае нельзя.
Стили в «Никки-до» существуют разные. Можно сосредоточиться на описаниях природы и погоды, чтобы постоянно соотносить внутреннее состояние души с дыханием Вселенной. Другой метод, наоборот, рекомендует отстраниться от внешнего и сконцентрироваться на тончайших нюансах своего внутреннего мира, причем каждый день, желательно в час заката, во что бы то ни стало находить свежий повод для возвышенных слез.

Бакинки в чадрах встретились им еще несколько раз, и каждый раз японец впивался в них взглядом.
— Должно быть, женщины в Ба-Ку очень умны, — наконец изрек он.
— С чего ты взял?
— Те, кто уродлив, предпочитают прятать лицо. Это ли не свидетельство ума?.. Но встречаются и глупые, — прибавил он минуту спустя. — Вон та тощая кикимора лучше бы завесилась тряпкой.

— Есть еще одно последствие этуализации кинематографа. — Он сделал комичную гримасу. — Теперь тысячи женщин мечтают стать этуалями. Театральные актрисы, курсистки, гимназистки, скучающие дамы шлют мне тысячи писем и фотографий. Я стал пользоваться гран-сюксэ у женского пола. Не успеваю делать селексьён.
— Что такое серексьён? — спросил Маса, переставший раскладывать вещи и навостривший уши, как только речь зашла о женщинах.
— Отбор кандидаток на роли. Проверяешь, хороша ли лицом и фигурой, талантлива ли. Негодных отсылаешь.
— Похоже на casting, так у англичан называется отбраковка лошадей перед скачками, — поморщился Фандорин.
— Кастинг, — повторил Симон звучное слово. — Звучит солидно. Жестче, чем селексьён. Запомню.

— Ах, какая женщина! Миллион не жалко за такую женщину! — Он поцеловал кончики пальцев.
Арташесов тихо сказал что-то не по-русски, шепотом. Метнув испуганный взгляд на Фандорина, нефтебарон покраснел, опустил глаза.
Это положительно становилось невыносимым. Не будешь ведь подходить к каждому и говорить: «Не нужно миллиона, даром берите. Еще сам приплачу».

— Слушай, ты по-русски говоришь хорошо, только мужской и женский род все время путаешь. Это что, самое трудное?
— Зачем трудное? Хорошее слово всегда «он», плохое слово — «она». Я женщины не уважаю. Вся зло от них.
«Интересная идея. Не про женщин — про отношение к словам. Сразу видно, что человеку нравится, а что нет. Например, говоришь: «Милостивая государь, могу ли я доверять ваша честная слово?» — и собеседник сразу понимает, что надуть тебя не удастся…»

Стукнул я околоточный, саблю отбирал, наган отбирал. И перестал жить скучно, начал жить нескучно. Потому что скучный жизнь хуже смерти, так?
— Так.
— Тогда чего смерть бояться? Скучный жизнь надо бояться. Правильно я говорю?
— Не знаю. — Фандорин улыбнулся, поневоле залюбовавшись рассказчиком. — То есть я того же мнения, но не уверен, что п-прав.
Гасым осудил его:
— Э, старый человек, волос седой, я тебя за это уважаю, а такая глупость говоришь. Уважаемый человек всегда прав, даже когда неправ.

Тем временем Гасым, с интересом наблюдавший за этими манипуляциями, делился с Эрастом Петровичем своими соображениями по поводу достоинств и недостатков разных марок огнестрельного оружия.
— Армяне мелкие, быстрые, всюду поспеть хотят. Потому «маузер» любят. Пиф-пиф-пиф! Как сорока, да? Туда клюнул, сюда клюнул, а убить не убил. Я «кольт» люблю. — Он достал и показал длинноствольный револьвер 45-го калибра. — Патрон как слива. Бах! Кто стоял — лег, больше стоять не будет.

— Не опасно?
— Он говорит: дурак всё опасно, даже вода пить, если мера не знает.

…Масе пятьдесят. Он сидит перед зеркалом, сбривает с макушки волосы острым кинжалом. Лицо торжественное, глаза полуприкрыты. «Буддийский м-монах из тебя все равно не получится», — насмешливо говорит Эраст Петрович. Он грызет яблоко, во рту свежий, кислый вкус антоновки. Точным, изящным движением Маса стряхивает с клинка пену. «Из человека получается то, что человек хочет получить».

Но Фандорин на свете, слава богу, только один.

Фандорин давно установил, что умственной работе более всего благоприятствуют два состояния: либо полный покой, либо крайний хаос. Открытие это принадлежало Конфуцию, который еще два с половиной тысячелетия назад изрек: «Среди стоящих беги, среди бегущих — остановись».

Нет ничего глупее и пошлее, чем переносить личные особенности одного человека или даже группы людей на целую нацию. Если такое обобщение даже имеет под собой основание, нельзя им слишком увлекаться — помни, что и у твоей собственной нации наверняка есть недостатки, бросающиеся в глаза другим народам.



«У моего народа есть две идиомы, которые я ненавижу, потому что они отражают самые скверные черты русского национального характера. В них причина всех наших бед, и пока мы как нация не избавимся от этих присказок, мы не сможем существовать достойно.

Первая отвратительная фраза, столь часто у нас употребляемая и не имеющая точного аналога ни в одном из известных мне языков: «Сойдет и так». Ее употребляет крестьянин, когда подпирает покосившийся забор палкой; ее говорит женщина, делая дома уборку; ее произносит генерал, готовя армию к войне; ею руководствуется депутат, торопящийся принять непродуманный закон. Поэтому всё у нас тяп-ляп, на авось и «на живую нитку», как будто мы обитаем в своей стране временно и не обязаны думать о тех, кто будет после нас.

Вторая поговорка, от которой меня с души воротит, тоже плохо поддается переводу. «Полюбите меня черненьким, а беленьким меня кто угодно полюбит», любит повторять русский человек, находя в этой максиме оправдание и расхлябанности, и этической нечистоплотности, и хамству, и воровству. У нас считается, что прикидываться приличным человеком хуже и стыднее, чем откровенно демонстрировать свое природное скотство. Русский хороший человек непременно «режет правду-матку», легко переходит на «ты», приятного собеседника с хрустом заключает в объятья и троекратно лобызает, а неприятному «чистит морду». Русский плохой человек говорит: «Все одним миром мазаны», «Всем кушать надо», «Все по земле ходим» или шипит: «Чистеньким хочешь быть?» А ведь вся цивилизация, собственно, в том и заключается, что человечество хочет быть «чистеньким», постепенно обучается подавлять в себе «черненькое» и демонстрировать миру «беленькое». Поменьше бы нам достоевско-розановского, побольше бы чеховского».

Давным-давно Фандорин открыл одну важную истину. Человека встречают не по одежке, но по иным параметрам: выражению глаз, манере говорить, движениям, а одежки может и вовсе не быть.

@темы: Книги

---

Д.Киз. "Цветы для Элджернона".

"Взгляни на дом свой, ангел".

Теперь я понимаю, что одна из главных задач колледжа - объяснить людям, что то, во что они верили всю жизнь, на самом деле совсем не так и что ничто не является на самом деле тем, чем кажется.

Я не могу решать за тебя. Если не хочешь остаться ребенком навеки, нельзя ждать подсказок от других. Ты должен найти решение в себе самом - почувствовать, что будет правильно. Научись доверять себе.

Больше мне нечего было сказать ни ей, ни другим. Никто не смотрел мне в глаза. Раньше меня презирали за невежество и тупость, теперь ненавидят за ум и знания. Господи, да чего же им нужно от меня?

Даже лучшие из них жалели меня и этим возвышали себя в собственных глазах.

Посвятил Фэй свой Первый концерт для фортепиано с оркестром. Она потрясена тем, что ей может быть что-то посвящено, но концерт Фэй не понравился. Что ж, нельзя иметь все сразу в одной женщине. Весомый аргумент в пользу полигамии.

...натягивая перчатку своего бренного тела на пальцы сознания.

@темы: Книги