– Не доится, милая, – говорила Агафья. – Думала – межмолок, да нет, давно пора бы молоку, а все безмолочнеет.
– Чего межмолок. Вон на соске у ней болячка антракс. Травку дам на сале, смазывать. И, само собой, нашепчу.
– Другая моя беда – муж.
– Приворожу, чтоб не гулял. Это можно. Пойдет липнуть, не оторвешь. Третью беду сказывай.
– Да не гуляет. Добро бы гулял. То-то и беда, что, наоборот, пуще мочи ко мне, к детям прирос, душой по нас сохнет. Знаю я, что он думает. Вот думает – лагеря разделят, зашлют нас в разные стороны. Достанемся мы басалыжским, а его с нами не будет. Некому будет за нас постоять. Замучат они нас, нашим мукам порадуются. Знаю я его думы. Как бы чего над собой не сделал.
– Подумаем. Уймем печаль. Третью беду сказывай.
– Да нет ее, третьей. Вот и все они, корова да муж.
– Ну и бедна ж ты бедами, мать! Гляди, как Бог тебя милует. Днем с огнем таких поискать. Две беды горести у бедной головушки, а и одна – жалостливый муж. Что дашь за корову? Начнем отчитывать.
– А ты что хошь?
– Ситного ковригу да мужа.
Кругом захохотали.
– Смеешься, что ли?
– Ну, коли больно дорого, ковригу скину. На одном муже сойдемся.
Хохот кругом удесятерился.
– Как кличка-то? Да не мужняя – коровы.
– Красава.
– Тут, почитай, полстада все Красавы. Ну ладно. Благословясь.
И она начала заговаривать корову.

@темы: Книги